По дороге в будущее: памяти Михаила Горбачева

Попытки даже кратко, лаконично, без подробностей пересказать жизнь Горбачева неизбежно выливаются в бесконечную повесть. Таким было время его молодости и старости, но особенно вторая половина 1980-х, когда Михал Сергеич руководил огромной страной. Да и сам последний генсек ЦК КПСС, первый и последний президент Советского Союза выбивался из ряда предшествующих и последующих правителей. Хотя бы масштабом тех перемен, пусть и давно назревших, которые он затеял, возглавил и над которыми мало-помалу терял контроль.

Встречи в Иркутске. Май 1989 года

Вот уже четвертый десяток лет в российском обществе преобладает негативное отношение к Горбачеву. И если отбросить оттенки и полутона, то критику можно разделить на две части. Первая, выдержанная в оскорбительном тоне: мол, Плешивый – агент Запада, по заданию которого всt развалил. Вторая, относительно умеренная: может, Горбачев и хотел как лучше, однако оказался не на высоте решаемых проблем; проще говоря, умом не вышел.

И лишь третья, не столь популярная точка зрения, что называется, «входит в положение». Да, Михал Сергеич наломал дров, но «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». В нашей стране, с нашей властью и прочими особенностями истории Отечества серьезные изменения крайне сложны и чреваты потрясениями. Так что всезнайкой Горбачев и его приближенные не могли быть по определению. Но главное – и это как раз в позитиве – был сделан решительный шаг в будущее. По большому счету, оно так и не наступило, а значит, и время, когда в массовом сознании Горбачев воспринимается скорее со знаком плюс, чем минус, еще не пришло.

С одной стороны, генсек-президент не был эталонным оратором. Чего стоят его «нАчать», «сформИровать», «углУбить». Но с другой, после косноязычного и невразумительного Брежнева последних лет Михаил Горбачев был чуть ли не образцом доступности и общительности. Его ускорение, гласность и перестройка выглядели ультрарадикально, и в то же время Горби пытался уместить их в прокрустово ложе «золотой середины». Проблема, однако, была как раз в том, что спрос на «золотую середину» и неприятие крайностей почти отсутствовали в позднем СССР. Как, впрочем, почти отсутствуют и в современной России.

Листвянка, пресс-конференция за месяц до отставки. Рядом – заместитель министра внешних экономических связей РСФСР Геннадий Фильшин. Ноябрь 1991 года

Будучи плоть от плоти партийным функционером, Горбачев был тем не менее подвержен искренним мечтаниям, причем, что очень важно, устремленным не назад, а вперед. В этой противоречивости, в смутном, почти бессвязном, но решительном запросе большинства на перемены был заложен как первоначальный успех, так и последующие неудачи, как лучезарные надежды, так и горькие разочарования.

Впрочем, уже сказано, что любые рассуждения о Горбачеве и его времени неуклонно стремятся выйти из берегов по длительности и насыщенности. Впрочем, как раз для рассуждений времени было много – и еще больше будет. А пока настало время прощания с Михаилом Сергеевичем Горбачевым – человеком, безусловно любившим свою Родину и оставившим в ее истории яркий и – хочется верить – неизгладимый след. С человеком, но не с его идеями, его эпохой, его устремленностью в новое, еще неизведанное завтра.

Юрий Пронин для ИА «Альтаир»

Фото Эдгара Брюханенко

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: