На одном дыхании: к 90-летию Бориса Ельцина

Передо мной иркутская газета «Советская молодежь» от 10 октября 1988 года. А в ней большое интервью с Борисом Ельциным. Кто-то (как правило, из молодых) пожмет плечами – ну и что? Кто-то оценит сам факт по заслугам: Ельцин тогда был в опале, еще не стал даже народным депутатом СССР (это случится весной 1989-го), не говоря уже о следующих ступенях восхождения на вершину власти. Смелость проявила и «Молодежка» – партийные и, скажем так, иные органы еще диктовали, кому и что говорить. К слову сказать, эту газету в те годы буквально зачитывали до дыр.

В этом, кстати, важная особенность биографии и, как следствие, характера Бориса Николаевича – ему, представителю высшей партноменклатуры лично довелось отведать вовсе не сладкий хлеб оппозиции. Понять, насколько значима свобода слова и недопустим произвол во всех его формах. Ельцин собирал огромные митинги, а люди приходили слушать Ельцина не по его должности: он тогда и чуть позже еще не был ни председателем Верховного Совета РСФСР, ни российским президентом. Он был сначала видным представителем, а затем безусловным лидером демократической оппозиции. И пожалуй, именно тогда был его звездный час.

Нет, с точки зрения государственного переустройства период после августа 1991 года кажется масштабнее. Но и ошибок тогда прибавилось. А в конце 1980-х Борис Ельцин шел на таран, во многом рискуя и не до конца просчитывая шансы. Собственно, их тогда и невозможно было просчитать. Не имея высокой должности, будущий президент тем не менее не отступил, не сдался, а отважно и стремительно шел вперед.

Митинг в поддержку Ельцина. Москва, 1990 год

Вообще, яркая черта Ельцина – не сбавлять темп, делать работу, сколь ни велик ее объем, на одном дыхании. Медлительность, паузы, топтание на месте, колебания – это не про козыри Бориса Николаевича. В такие периоды («работа с документами») он был явно неубедителен. В быстроте и натиске было преимущество Ельцина, его сила, но одновременно в этом же заключались его недостаток, его слабость.

Вернемся в октябрь 1988-го, к интервью в «Молодежке». Ельцин с первых же слов берет быка за рога, вспоминая о состоявшейся незадолго до этого всесоюзной партконференции: «Мне непонятны упреки в адрес прессы, которые звучали на партконференции. Конечно, кто-то перегибает в одну сторону, кто-то – в другую. Но я считаю, что именно средства массовой информации стали поднимать активность людей. Пожалуй, даже в большей степени, чем партийные организации, потому что у журналистов теснее связь с людьми, их аудитория – миллионы и миллионы… Сейчас мне кажется, что средства массовой информации опять чего-то испугались. Газеты стали сереть, экран – блекнуть, острота исчезает. Сталинский, брежневский периоды мы судим строго. Я не отрицаю, так и надо. Но сегодняшние проблемы мы что – завтра будем обсуждать?»

С некоторыми «но» Ельцин, даже получив огромную власть, остался верен свободе слова. Хотя эта терпимость давалось ему нелегко. Ведь свободные СМИ по определению будут критиковать, порой жестко, любого правителя. Так же, как и, скажем, независимые суды частенько будут выносить решения, неугодные власти. Любой власти, кто бы ее ни возглавлял. Сам Ельцин выстоял перед соблазном «укоротить» и «подмять», но противоядие от этого соблазна на будущее заложить не смог. Хотя, наверное, решить аж такую задачу было ему не под силу.

О крупных ошибках Ельцина. Они весьма разнородны, какие-то или какую-то из них немалое число людей и вовсе считает достижением. Но если сгруппировать, то промахов, пожалуй, пять. Во-первых, форсированный распад СССР. Во-вторых, ваучерная приватизация, залоговые аукционы и, как следствие, «первая волна» олигархов. Третья ошибка – ряд обстоятельств войны в Чечне. В-четвертых, радикальный выход из политического кризиса 1993 года (расстрел здания парламента). Наконец, еще одна из ошибок – самая короткая, умещается в одно слово: Путин.

Если же в целом о 90-х, то обвинения в адрес тогдашнего руководства России явно преувеличены. И это не случайно – на фоне плохого предшественника легче выглядеть молодцом. Если же учитывать глубину и масштабы страны на излете советской власти и одновременно неготовность большинства населения и самой власти к глубоким продуманным переменам, то 90-е годы страна прошла на крепкую четверку. Могло быть хуже, и намного. Вот и нынешний президент в одном из давних интервью сказал, что окажись он тогда во главе страны, то не уверен, решился ли вообще на перемены такого размаха.

После избрания на второй срок. 1996 год

Один из многих примеров общения уже президента Ельцина с представителями оппозиции. Известно, что между ним и Григорием Явлинским всегда были непростые отношения (так, по стране ходил даже мем, в котором Ельцин называет лидера «Яблока» Моникой Явлински). Летом 1996 года, накануне вторых президентских выборов, Ельцин предложил Явлинскому, чтобы тот снял свою кандидатуру в обмен на должность первого заместителя премьера. Разговор вышел непростым, Явлинский упорно отказывался. «Значит, нет?» – в очередной раз спросил президент и, услышав очередной отказ, дал понять, что встреча закончена. Но когда Явлинский направился к дверям, Ельцин попросил его вернуться. А затем, глядя в упор, с лукавой искоркой в глазах, напоследок сказал: «Я бы тоже отказался».

Едва ли Борис Николаевич Ельцин станет когда-то кумиром российского общества, как это было 30 лет назад. Но, безусловно, отношение к нему выровняется. Его время не было лихим, оно было стремительным, бурным, противоречивым, как и сам лидер этого времени. Времени, которое не только вошло в историю, но и во многом – да, не во всем, но во многом – будет востребовано в будущем.

Юрий Пронин для ИА «Альтаир»

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: