Подвиг и рутина: один день из жизни скорой помощи

Корреспондент «Альтаира» ознакомился с внутренней «кухней» бригады скорой

Мы оставили пациента в приемном покое Иркутской городской клинической больницы № 1. Пожилой мужчина был в сознании и на ногах, с виду полный здоровья, но в плотной фигуре читалась самурайское смирение перед неизбежностью. «Выглядит совсем неважно, надеюсь, все будет в порядке», — тихо поделился со мной врач скорой помощи Михаил Салахов. Тревога в его голосе была неподдельной. Сорок лет стажа в скорой помощи, ежедневного спасения и, увы, неспасения жизней кого угодно превратили бы в циника. Спустя пять минут — новый вызов и новая жизнь. Однако «люди в белых халатах» в первую очередь — люди. Как убедился корреспондент «Альтаира», врачи отнюдь не чужды состраданию, а белые халаты давно сменила  спецформа синего цвета.

О буднях скорой медицинской помощи написана масса статей, однако мифология вокруг скорой только множится. Институт скорой помощи воспринимают как некий бездушный конвейерный механизм, ведомство грубых формалистов, работающих из-под палки и забивающих «козла» между вызовами. Воображение обывателя подогревает пресса, с удовольствием смакуя и вольно толкуя служебные трагедии. С другой стороны, врачи предстают в образе супергероев, способных спасти каждого вопреки всякому здравому смыслу. Скорая остается последней надеждой, а оттого внимание к ней пристальнее, а крушение надежд — резонанснее. Однако истина, как всегда, посередине — в золотом стандарте подвига и рутины.

Именно так обозначают свои рабочие будни сами врачи — рутина. На Иркутской станции скорой медицинской помощи появлению корреспондента «Альтаира» удивлены: «О чем здесь писать? Обычная работа». Однако все же соглашаются взвалить на бригаду скорой дополнительную нагрузку в виде представителя СМИ. Обычное время пересменки — 8 часов утра. Сейчас начало смены. Врачи бригад отмечаются о прибытии в диспетчерской, получают оборудование и лекарства, ждут вызова.

Золотой стандарт

Я осматриваю машины: на стоянке потрепанные суетной жизнью уазики, бывалые ветераны — «газели», новенькие «Соболи» и прекрасно оборудованные «Форды». Оказывается, в скорой есть строгое деление автотранспорта. Машины класса «А» — те самые уазики — предназначены для фельдшерских бригад, класс «В» — для экстренной медицинской помощи силами врачебной или фельдшерской бригады, класс «С» — это реанимационная машина. По классу прилагается и список оборудования.

По словам заместителя главного врача по медицинской части Иркутской станции скорой медицинской помощи Василия Артамонова, набор лекарственных средств во всех скорых, кроме реанимации, стандартный – по приказу федерального Минздрава. Впрочем, и здесь различия незначительные: реанимация может поставить подключичный катетер, провести наркоз, выполнить интубацию трахеи. По сути, реанимобиль — это реанимация на колесах: время доставки пациента в стационар имеет решающее значение, поэтому так важно пропускать автомобили скорой помощи, тем более те, что едут с включенными спецсигналами. Все лекарства находятся на строгом учете, их в конце каждой смены сдают в диспетчерский пункт.

Выездную бригаду скорой, как правило, составляют два человека: врач и фельдшер, а в помощниках у реаниматолога бывают медсестры-анестезисты. С 2013 года, по решению Минздрава, работают общепрофильные врачебные, общепрофильные фельдшерские и специализированные бригады: психиатрическая, педиатрическая, анестезиолого-реанимационная.

В нескольких городах России, в том числе в Ангарске, есть больницы скорой медицинской помощи. В Иркутске врачам скорой помощи необходимо поставить диагноз за считанные минуты, а затем везти пациента в строго определенную дежурную клинику. Пациентов с инфарктами и инсультами везут в первичные сосудистые отделения медсанчасти ИАПО, Иркутской городской клинической больницы № 1 и региональный сосудистый центр на базе Иркутской областной клинической больницы. Пациентов с самыми тяжелыми травмами доставляют в Иркутскую городскую клиническую больницу № 3 и травмцентр первого уровня Иркутской областной клинической больницы. Между выездной бригадой скорой помощи и стационаром существует строгая преемственность. Во время транспортировки врач скорой сообщает о доставке и состоянии пациента, поэтому больного встречают специалисты нужного профиля.

Рука на пульте

В ожидании вызова бригады Михаила Салахова я нахожусь в диспетчерской. В скорой есть строгий алгоритм принятия звонка: в первую очередь диспетчер обязан узнать адрес предполагаемого выезда, а уже затем выслушать жалобы и задать уточняющие вопросы. Главная задача оператора — принять решение о категории вызова, на это отводится не более 90 секунд. Экстренные выезды связаны с опасностью для жизни пациента, вторая категория — это обострение хронических заболеваний, третья включает поликлинические случаи — высокая температура, сильная головная боль. На неотложный вызов бригада направляется только после выполнения всех экстренных вызовов. Кроме того, оперативный отдел скорой помощи ежедневно передает часть вызовов в поликлиники города.

Консультировать и уточнять симптомы по телефону может только старший дежурный врач смены. Норматив прибытия скорой касается только экстренных случаев, тогда врачи должны прибыть к месту вызова в период времени не больше 20 минут. Срочность выезда определяют ответы на противоположном конце провода, однако «красные маркеры» врачи стараются не афишировать — отдельные абоненты стараются искусственно ускорить прибытие скорой помощи, намеренно называя оператору тяжелые симптомы.

— На прошлой неделе был случай. Повод вызова — ребенок без сознания. Естественно, туда помчался реанимационный автомобиль. Добрались до места, а там обычная ангина. Температура повышенная, родители, понятно, паникуют, но угрозы для жизни нет. В воскресенье был звонок о четырех пострадавших в ДТП. Мы отправили четыре машины, прибыли на место — никого, все разъехались самостоятельно. Здесь пострадавших нет, а ведь к кому-то в этот момент мы можем не успеть, — рассказывает Василий Артамонов.

Вызовов всегда больше, чем бригад. Особенно в вечернее время и в холода. Так, в начале 2017 года совпали новогодние праздники и эпидемия гриппа. Результат — 1200 вызовов за сутки на 64 бригады скорой помощи, которые обслуживают Иркутск и просторы Иркутского района, включая весь Байкальский и Голоустненский тракты.

— В прессе красной линий проходит сюжет, что кого-то не довезли, куда-то не успели. Но мы же не в карты здесь играем. Количество дежурных бригад всегда больше, чем в штатном расписании, сотрудники постоянно вынуждены брать дополнительные смены. Конечно, всякая переработка в полном объеме оплачивается, но физические силы не безграничны, — отмечает заместитель главного врача.

Выезд

По селектору объявляют номер нашей бригады и адрес выезда. Мы загружаемся в машину, врач и фельдшер пытаются предсказать диагноз. Жалобы пациента на боль в области живота считаются относительно «простым» выездом, хотя бы потому, что показания к госпитализации в таких случаях выражены более ярко, кроме того, легче определить место доставки пациента. Звучит черство, но вынужденная универсализация специалистов и ограниченность мобильных средств диагностики больного — большая головная боль для сотрудников скорой и дополнительные муки пациента.

Основная сложность в постановке верного диагноза — нехватка времени. Врачу необходимо мгновенно определить, есть ли угроза жизни пациенту, оценить его сознание, дыхание и кровяное давление. И так до двадцати раз в день. Одним из итогов столь плотного графика становится мнимое безразличие врачей. Рутина действительно деформирует психику, но, как мне вскоре предстоит убедиться, отнюдь не лишает сострадания. Спустя двенадцать минут после отправления из центра Иркутска мы уже находимся в Молодежном.

— А ведь до осени 2016 года Иркутский район был в зоне ответственности станции скорой помощи района — бригады были вынуждены преодолевать расстояния за 2–3 часа, чтобы добраться до пациента. Тогда организовали единую служба скорой медицинской помощи для населения Иркутска и Иркутского района. Сейчас за счет открытия дополнительных постов эту проблему практически решили. Кстати, не только район, но и сам город нуждается в новых постах, и в сентябре мы надеемся получить новый дополнительный пост в самом центре города, — рассказывает Михаил Салахов.

Мы прибываем на место вызова. Пациент — мужчина лет шестидесяти, в анамнезе — цирроз печени, сахарный диабет, грыжа и целый букет побочных хворей, но «болит не там». Салахов выслушивает больного, опытным взглядом подмечая нюансы, невидимые непрофессионалу, и скоро принимает внутреннее решение. Дальнейший осмотр имеет скорее декларативный характер, призванный успокоить домочадцев демонстративным вниманием к деталям. Психология — значительная часть работы врача, вряд ли прописанная должностной инструкцией. Спокойствие и уравновешенность профессионала люди часто путают с безразличием.

Пока супруга больного хлопочет за сборами, а тот переодевается в «цивильное», я наблюдаю за Салаховым. Бывший врач-токсиколог с сорокалетним стажем сейчас совмещает работу в скорой с преподаванием в медицинском колледже. За буддийской безмятежностью его лица память о тысячах вызовов, суточных переработках, сотнях километров по ухабам предместий, травмы, ранения, неизлечимые болезни и чудесные спасения. О чем он думает сейчас? Я не решаюсь лезть в душу, но он раскрывается по собственной воле. Случайно. В тот самый миг, когда оставляет пациента в приемном покое клиники.

«Выглядит совсем неважно, надеюсь, все будет в порядке», — обращается он ко мне тихим голосом и следует в машину ожидать очередного вызова. Новый вызов — это человеческая история, героем которой может оказаться каждый из нас. Конечно, врач — не автор, но именно он диктует продолжение. В этот день мы лишь на краткий миг заглянули за кулисы непостановочной драмы, которая разыгрывается ежеминутно. Прямо сейчас в помощи нуждаются десятки людей, и помощь уже в пути.

Фото Вадима Мельникова / ИА «Альтаир», фото автора 

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: