От Суркова до Володина – один шаг: официальная идеология становится проще
Уход Владислава Суркова с государственной службы – событие, не замеченное большинством соотечественников, но между тем важное для российской власти и ее курса. Насчет «не замеченное» – оно и понятно: Владислав Юрьевич редко выступал на публичных мероприятиях, предпочитая действовать из-за кулис, а потому не имел всенародной известности. Зато был влиятельным царедворцем, вхожим во все кабинеты. И дело не только в официальных регалиях – первый заместитель главы президентской администрации, а затем помощник Владимира Путина. И не только из-за того, что Сурков был сильным и опытным лоббистом. Нет, изюминка, пожалуй, в другом – он «сидел» на идеологии, а это занятие весьма редкое и специфичное, особенно в столь прагматичное время.
Впрочем, в идеологических штудиях Владислава Юрьевича прагматизма было хоть отбавляй. Но еще больше – изысканной туманности, византийских узоров, а если чуть грубее – филигранного, утонченного словоблудия. Именно Сурков стал автором термина «суверенная демократия». В смысле, что вроде как и демократия, но на наш, неповторимо российский лад. Впрочем, от демократии там мало что осталось, да и насчет неповторимости можно спорить. Но, что важно, звучит красиво, необычно, завораживающе. Что-то в этом есть, держит и не отпускает.
Владислав Сурков: «В России живет глубинный народ». Фото yandex.ru
К слову, «Единая Россия» сразу взяла «суверенную демократию», прозванную злыми языками сувенирной и суеверной, на вооружение. Президент, однако, не выступая против, не критикуя, все же прилюдно сочетание этих двух слов так и не произнес. Все же почувствовал что-то близкое к «сапогам всмятку» и «жареному снегу». Но все же о суверенной демократии говорили долго, примерно до середины 10-х годов. А затем, без шума и объяснений, ее перестали упоминать. Явно по указанию свыше.
Но тут Сурков приготовил следующее блюдо – «глубинный народ». Это, что называется, пикантная закуска для его аппетитных рассуждений о «долгом государстве Путина». И словосочетание, и его объяснение получились, как всегда, витиевато-замысловатыми. И, тоже как всегда, с двойным, а то и тройным дном. С одной стороны, Владислав Юрьевич этому самому народу польстил. С другой – теми же словами намекнул, что такой народ что дышло: что приказал, то и вышло.
Проблема, однако, в том, что интеллектуальное пиршество Суркова годилось лишь для внутреннего, кремлевского потребления. Большинству соотечественников эти аллюзии были решительно непонятны и неинтересны. А значит, и в разговоре власти с подданными «суверенная демократия» и «глубинный народ» не помогали, а даже мешали. Впрочем, до поры до времени, пока цены на нефть были заоблачными, а западные санкции еще не объявлены, разговора с этим самым народом, который глубинный, особо и не требовалось. Но затем стало штормить, и потребность в идеологии стала нарастать. И, как оказалось, не в сурковской, а в той, что проще, – володинской.
Условно говоря, и сам Владимир Владимирович, если уменьшительно, Володя. Но на подмогу ему пришел спикер Государственной думы, до этого тоже первый заместитель руководителя администрации президента РФ Вячеслав Володин. За ним витиеватых формулировок не водится, зато краткие, словно литые лозунги – пожалуйста. Вот, например: «Есть Путин – есть Россия. Нет Путина – нет России». Сильно, просто, комплиментарно. Правда, не вполне стильно, и, это самое, насчет вкуса… Если совсем напрямки, то льстиво, с изрядной долей угодничества и подобострастия. Но – Вячеславу Викторовичу тоже не отказать в многогранности, хотя, быть может, непроизвольной, вопреки его намерениям. Ведь получилось глубже, чем слышится в первые секунды. Потому как – а хорошо ли это, когда судьба целой страны, да еще столь большой, как Россия, равна судьбе одного человека, пусть и тысячу раз хорошего, способного, даже гениального? (Хотя станет ли гений все и вся завязывать на себя?) Хорошо ли, когда все остальные жители этой страны, все общество, по существу, ничто в сравнении с одним-единственным?
Да и, в конце концов, любой человек точно смертен, причем в известных рамках времени – ну 10–20 лет туда-сюда, но предельные цифры все равно существуют. То есть когда кого-либо (опять же – пусть даже гениального) нет, это хоть и грустно, печально, горько, но понятно. А что значит «если его нет, то нет России»? Непонятно и даже страшно. В смысле, что «нет России». В общем, есть над чем поразмышлять.
Вячеслав Володин: «Другие страны должны учиться у нас демократии». Фото twitter.com
Но Володин уже двинулся дальше. На днях, комментируя иностранным журналистам сверхбыстрое прохождение поправок в Конституцию, он сказал буквально следующее: «Смысл в том, чтобы вы, представляя зарубежные средства массовой информации, такую форму, которую мы для себя избираем, сложную, но при этом демократичную, когда в обсуждениях всех этих поправок принимают участие не только депутаты, члены Совета Федерации, региональные парламенты, но в конечном счете все это будет решаться гражданами нашей страны, – и для своих стран брали и реализовывали. Потому что вы президентов избираете там, две сотни конгрессменов решают судьбу мира, а потом мы все заложники становимся таких решений, когда сотрясают всех, и потом вы начинаете продвигать свои экономические интересы, ставя заслон другим странам. Вот идите по пути России! Все иное — вмешательство в наши дела… В данном случае мы сейчас задаем стандарты, и если вы по ним в будущем не пойдете в плане принятия решений, представляя другие страны, мы считаем, что это недемократично».
Тут Володин, пожалуй, скатился в многословную «сурковщину». Ну ничего, это дело поправимое. Зато мысль очевидна: именно у нас, в России, настоящая демократия, и пусть Забугорье учится; а если не хочет – поступит недемократично. В данном случае Вячеслав Викторович верен правилу «Лучший способ обороны – наступление». Поэтому не просто сказал, а сказанул, да так, чтобы супостаты даже не смогли возразить, потому как потеряли дар речи. Зато созвучно времени, хотя и всего лишь в одном шаге от Владислава Суркова.
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»