Прирост, падение, застой: российская экономика – три в одной
В разговорах и спорах на социально-экономические темы возникают несколько, казалось бы, взаимоисключающих картин. Вот президент, премьер и многие министры сообщают, что дела идут неплохо и даже хорошо. В подтверждение приводят цифры. Да, статистика в современной России – это отдельная песня. Тут вам и Максим Орешкин с его 2,3 процента экономического роста за 2018 год (президент в ежегодном послании не стал дублировать столь художественное заявление). Тут и новый руководитель Росстата Павел Малков, на днях сообщивший, что отныне ежемесячная динамика реальных доходов населения не будет публиковаться из-за… несовершенства методики подсчетов (а вы о чем подумали?). Есть подозрение, что пауза на «совершенствование» продлится долго, ведь цифры после завершения этой процедуры могут вызвать смех и оторопь, а публиковать дальше без «совершенствования» ну никак нельзя. Короче, если поезд застрял на станции, то закроем шторки и будем считать, что едем…
И все же есть и реальные, к тому же немаловажные цифры в «плюс», хотя их в последние пять лет (после начала крымской эпопеи) заметно поубавилось. Они в основном касаются так называемой макроэкономики. Хотя бы относительный порядок в ней, подобно порядку в танковых войсках, все же позволяет избежать острого кризиса, переходящего в полный развал (например, крах крупнейших банков, галопирующую инфляцию со многими «нулями» процентов и т. п.вплоть до товарно-продовольственного дефицита). Но в повседневной жизни большинство из нас макроэкономику не ощущает, зато куда ближе цифры по доходам, покупательной способности, фактической занятости. Власть предпочитает озвучивать первую категорию (группу) экономических показателей, и Гостелерадио заполнено бодрыми реляциями. Однако жизнь настаивает на второй категории. Так и живем…
Из коктейля «в плюс» и «в минус» формируется и третья, результирующая группа, своеобразный знаменатель. И надо сказать, он ближе к печали, чем к радости. Впрочем, по порядку, с использованием материалов из открытых источников.
Золотовалютные резервы России растут. Фото delavill.com
Первая группа цифр. Если проанализировать монетарную сферу и государственные финансы, то обнаружится, по выражению столичного экономиста и политолога Дмитрия Некрасова, невероятное процветание. Золотовалютные резервы, сократившись в 2015 году до 350 млрд долларов, к марту 2019-го вернулись ровно на уровень марта 2014-го (перед Крымом) – 482 млрд.
За тот же период внешний долг страны, включая корпоративный (государственных предприятий), сократился на 38 процентов, с 729 до 453 млрд долларов. То есть золотовалютные резервы Российской Федерации превысили внешний долг впервые за всю историю страны, о чем не преминул сказать президент в своем послании.
Бюджет в 2013 году сводился с дефицитом (превышением расходов над доходами) в объеме 0,8 процента валового внутреннего продукта (ВВП) при среднегодовой цене 107 долларов за баррель нефти и в отсутствие любых санкций. Зато в 2018-м был сведен с профицитом (превышением доходов над расходами) в 2,7 процента ВВП – и это при среднегодовой цене нефти всего 70 долларов и санкционном давлении. Таким образом, среднегодовая цена нефти, необходимая для того, чтобы бюджет сводился без дефицита, снизилась с 2013 по 2018 год в два раза.
Отдельно следует отметить объем расходов на оборону. В 2013-м он составлял 3,4 процента ВВП, в 2016-м превышал 5 процентов, но к 2018-му снова снизился до 2,8 процента ВВП. Правда, возрос объем так называемых закрытых статей расходной части бюджета, из которых, видимо, финансируется и военное ведомство. Но все равно очевидно, что расходы на оборону сейчас ниже докрымских и особенно начально-крымских показателей, то есть гонки вооружений пока не случилось. Правда, если она начнется реально, а не в слайдах-мультиках к президентскому посланию, то оборонные расходы придется опять увеличить, причем намного…
И все это на фоне снизившейся в полтора раза с 2013 года инфляции и возросшей устойчивости банковской системы.
Разумеется, макроблагополучие бюджета достигнуто за счет непопулярных мер вроде повышения пенсионного возраста и ставки НДС. Однако сам факт роста устойчивости государственных финансов бесспорен. Более того, перед нами одна из лучших на планете динамика за последние 5 лет. Но…
Уровень реальных доходов населения падает. Фото dengi.ru
Вторая группа. Совершенно противоположную, катастрофическую картину рисуют данные о личных доходах и потреблении граждан. Реальные располагаемые доходы населения (со всеми поправками на инфляцию) сократились за 5 посткрымских лет почти на 11 процентов, а в долларах так и вовсе на 40 процентов (учитывая падение курса). Число людей, живущих за чертой бедности, увеличилось на треть, или на 5 млн человек. При этом официальная черта бедности в России находится намного ниже, чем в Западной Европе и Северной Америке.
Если смотреть на абсолютные показатели потребления, то многие из них демонстрируют еще худшую динамику. Например, в 2013 году продано 2,8 млн новых автомобилей, а в 2018-м всего лишь 1,8 млн (в 2015–2017 годы и того меньше).
По масштабам падения доходов населения за последние 5 лет Россия также оказывается в числе мировых «лидеров». Ничего подобного в нашей стране не наблюдалось с первой половины 1990-х годов. Поэтому макрофинансовая устойчивость – это, ясное дело, солидно, однако для большинства населения бесполезна как красивый фантик.
Отставание России от экономически развитых стран нарастает. Фото joinfo.ua
Третья группа. Данные об общем состоянии экономики формируют ситуацию застоя, причем унылого, с крайне малыми шансами на быстрое оживление. В номинальных долларах ВВП за 5 лет сократился более чем на 30 процентов. В реальном выражении (если, конечно, верить оптимистичному Росстату) вырос примерно на 2 процента против 15,2 процента за тот же период в среднем по миру. То есть отставание России от экономически развитых стран не уменьшается, а нарастает. Какие уж там удвоения ВВП и вхождения в пятерку ведущих экономик мира, неоднократно обещанные президентом!
Доходы от предпринимательской деятельности находятся на самых низких значениях за всю историю наблюдений. Прямые иностранные инвестиции приходят в страну во вдвое меньших объемах, чем это было в 2013 году, и втрое меньших, чем в 2008-м.
Сырьевая структура экспорта сохраняется, эмиграция квалифицированных кадров увеличилась в 2–3 раза по сравнению с докрымскими значениями.
Выводы. То есть нельзя сказать, что в экономике происходит что-то катастрофическое, однако она практически не растет, накапливая отставание от среднемировых показателей, а большинство структурных проблем при этом не решается или даже нарастает. И главная причина «структурного моратория» в том, что серьезные изменения в экономике невозможны без глубоких изменений в политической системе. А у нас вся политика вот уже 20 лет, по существу, сводится к вопросу-утверждению: «Кто, если не он?!».
Застойное состояние представляется весьма и весьма стабильным. Огромные государственные резервы вкупе с низким уровнем задолженности в экономике позволяют существенно смягчить любые внешние шоки. В то же время санкции и политические риски, включая неэффективность политических институтов, затрудняют прямые иностранные инвестиции и обмен технологиями. Россия постепенно, но последовательно исключается из международной кооперации и глобальных цепочек создания добавленной стоимости. В подобных условиях сколько-нибудь существенный рост экономики долгосрочно невозможен.
Завершу цитатой из Дмитрия Некрасова, которую разделяют очень многие эксперты: «В обозримой перспективе нас ждет уверенная стагнация. При этом государство, изрядно напуганное санкционным давлением и наученное горьким опытом предшествовавших нефтяных шоков, скорее всего, переживет эту стагнацию относительно успешно. А вот шансы населения вернуться через 5 лет, то есть к 2023 году, на тот уровень доходов, который у них был в 2013-м, представляются призрачными».
Юрий Пронин для ИА «Альтаир»