Чужие разговоры

На процессе по делу «Крутя и Низамовой» зачитали расшифровки переговоров фигурантов

На прошлой неделе продолжились судебные слушания по коррупционному делу о взятке, фигурантами которого являются экс-министр социального развития Иркутской области Семен Круть, замминистра экономического развития Рита Низамова, дочь Семена Крутя Юлия Журавлева и директор консалтинговой фирмы Николай Щербаков. Следствие утверждает, что эти лица разработали законспирированную коррупционную схему при распределении квот иностранной рабочей силы для строительных компаний. Экс-министр в этой схеме играл ключевую роль, ведь у него были огромные связи и несомненный административный талант.

В СМИ это дело получило название «Крутя и Низамовой» — по именам ключевых фигурантов. Действительно, когда еще на скамье подсудимых увидишь вместе чиновников такого ранга: экс-министр и замминистра правительства региона. Семен Круть является «ветераном» исполнительной власти. Он сумел благополучно сохранить свой пост в период работы четырех губернаторов: Говорина, Тишанина, Есиповского и Мезенцева. Это абсолютный рекорд

На очередном заседании, состоявшемся в четверг на прошлой неделе, судья Светлана Почепова предложила исследовать стенограммы телефонных переговоров фигурантов дела. Напомню, что прослушкой телефонов занимался специальный отдел УФСБ. Собственно именно материалы, полученные в ходе прослушки, легли в основу обвинения.

Перед тем как приступить к чтению, зампрокурора Волков сделал паузу, не предвещавшую ничего хорошего. И действительно зачитывание стенограмм превратилось в тяжелое испытание. Дело в том, что участники переговоров в стенограммах были обозначены инициалами: «К.С.» (Круть Семен), «Ж.Ю.» (Журавлева Юлия), «Щ.Н.» (Щербаков Николай) и «Н.Р.» (Низамова Рита), которые в процессе зачитывания сливались в один трудноразличимый поток звуков. Временами речь прокурора напоминала шифровку : «Щ.Н.» — «ага» — «Ж.Ю.» — «ну-ну» — «Щ.Н.» — «давай» — «Ж.Ю.» — «пока». Особенную трудность для обвинителя вызывало чтение уменьшительно-ласкательных слов, которыми изобиловали разговоры фигурантов: «папочка», «доченька», «Коленька», «Юлечка», «мяу», «солнышко». Вообще же понять что-то было довольно сложно, жаль, что в суде нельзя читать стенограммы по ролям. Лишь иногда из этого потока удавалось разобрать некоторые содержательные куски.

Например, в переговорах между «К.С.» (Круть Семен) и «Щ.Н.» (Щербаков Николай) речь идет о гарантиях оплаты неким людям, с которыми может встретиться «Юля». Также понятно, что на каком-то этапе у фигурантов возникли проблемы: работодатели не хотели давать деньги вперед, не убедившись, что квоты утверждены в Москве.

«Щ.Н.»: Вы эту систему знаете, еще все в Москве надо утвердить.

«К.С.»: Да, да.

«Щ.Н.»: Как только Москва подтвердит, мы все сразу в течение недели сразу все... я за свои слова отвечаю.

«К.С.»: Коля, я тебе верю, она тоже слово дала, гарантирует, здесь решает все и решает в Москве. Все, что они решают, то и гарантируем.

«Щ.Н.»: Я с работодателями со всеми переговорил, но они сказали: мы готовы, но только после.

Еще один крайне любопытный диалог, в котором «Ж.Ю.» (Журавлева Юлия) делится тревожными новостями с «К.С.» (Круть Семен):

— Она сказала: я это не решаю, и вряд ли начальник согласится на эти условия. Иначе они вообще не будут в списке. Я говорю ей: люди не готовы по такой новой схеме работать. Как только они увидят утвержденные списки в Москве, сразу готовы рассчитаться. И я ей говорю: мой папа дает гарантии, что мы рассчитаемся. А она говорит: тогда их просто не будет в списке, они не пройдут и не получат квот. Деньги есть — в списке, денег нет — нету вас нигде.

Этот драматический диалог происходил за три дня до рокового дня 12 мая (день ареста).

Похоже ситуация зашла в тупик, но «К.С.» находит гениальное решение, он советует «Ж.Ю.» расплатиться из своих денег, а потом возместить потери.

В другом разговоре «К.С.» успокаивает «Ж.Ю.»:

— Найдем мы с ней общий язык, она нормальная.

А вот «Ж.Ю.» очень переживает, не слишком ли высокую цену они назначили людям:

— Мы пожадничали: по пять за человека — лишка хватили.

Следует пояснить, что, по версии следствия, именно Семен Круть посоветовал дочери увеличить сумму сбора с предпринимателей, чтобы половину оставить себе за посредничество.

Были также зачитаны стенограммы разговоров «Ж.Ю.» и «Н.Р.», здесь уже нет места всяким сентиментальным глупостям, никаких «мяу» и «солнышко», только «Рита Кавировна» и «Юля». Разговоры эти очень короткие и исключительно по делу: «Встретимся во столько-то около гостиницы «Интурист».

Наконец, стенограмма разговора 12 мая, уже после передачи взятки, в котором «Ж.Ю.» взволнованно сообщает «К.С.»: «Папочка. Все положительно в нашу сторону. Я перенервничала, представь, меня останавливает ППС. У меня сердце в пятки ушло. Говорю, я ничего не нарушила. А инспектор говорит: сейчас вышел закон, если есть какое-то подозрение, мы машину проверяем. Я сижу ни жива ни мертва. Вспотела, пока все пересчитала». На что «К.С.» ей отвечает: «Молодец, моя хорошая. Надеюсь, все твои моральные потери компенсируются».

Зампрокурора с тяжелым вздохом зачитывал какие-то уж совсем личные моменты, вроде рассказа «К.С.» о том, как проходит выздоровление после медицинской операции. Изредка в стенограмме встречалась нецензурная лексика, тогда гособвинитель говорил: «нецензурное слово». В общей сложности чтение стенограмм заняло более двух часов. В завершение Сергей Волков зачитал полную детализацию входящих и исходящих вызовов фигурантов дела, предоставленную компанией «Ростелеком». Даты звонков и время полностью совпали с материалами прослушки спецслужб. Во всяком случае, ни одна из сторон пока не высказала сомнений в подлинности стенограмм.

На этом заседание закончилось. Напомним, что суду осталось заслушать показания нескольких свидетелей, затем начнутся прения сторон. Продолжение следует.

Елизавета Старшинина, «Пятница»

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: