«Валдайская речь» Владимира Путина в оценках иркутских экспертов

Интерес к происходящему в российском обществе прочно сместился в геополитическую плоскость. Из последних событий, пожалуй, самым ярким стало  выступление президента Владимира Путина на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» 24 октября. Сейчас все сказанное президентом по поводу украинских событий, присоединения Крыма, цен на нефть, взаимоотношений России с США и Европой, широко обсуждается на самых разных уровнях и площадках, в том числе, и международных.

Как оценивают «валдайскую речь» Путина региональные эксперты, выяснил «Телеинформ».

По мнению политического обозревателя, политолога Юрия Пронина, президент не сказал ничего необычного – все прозвучавшее, так или иначе, говорилось и раньше. Гораздо важнее то, что осталось несказанным, – и, прежде всего, относительно судьбы юго-востока Украины:

— Речь обращена скорее к западным партнерам, чем к нашему избирателю. Широким слоям населения она не очень интересна, поскольку носит слишком глобальный, отвлеченный характер. Атмосфера была доброжелательной. Хотя не нужно путать две вещи — приглашенные журналисты представляли лояльные к России СМИ. Но не стоит думать, что эта лояльность выражается в поддержке действий президента РФ. Скорее это лояльность журналистского этикета. Их задача была выслушать точку зрения, но не более того.

Ничего особенно нового я не увидел. Россия остается на своих достаточно жестких позициях в отношении украинского кризиса. Пока рано говорить о каком-либо устойчивом соглашении. Под устойчивым соглашением я подразумеваю не только прекращение стрельбы, но и некое политическое решение вопроса. Отсутствие широкомасштабных сражений — уже хорошо, но ситуация не может сохраняться в таком виде бесконечно долго. Сейчас существуют ДНР и ЛНР, территории которых, кстати, не совпадают с площадью Донецкой и Луганской областей. У территорий неопределенный статус, при этом взгляды на будущий статус у сторон конфликта не совпадают. Поэтому я считаю, что валдайская речь стала очередным полезным мероприятием, которое, однако, нельзя назвать прорывным. Тем более что не все из того, что наш президент говорит, он делает, но при этом делает многое, о чем не говорит. Не стоит придавать большое значение словам.

Заметная часть выступления была посвящена США. Речь была выдержана в том духе, что во всем происходящем на Земле виновата Америка. Вызывает настороженность то, что при таком подходе можно списать все свои ошибки и огрехи на Соединённые Штаты. Это очень упрощает картину, тем более что сам Владимир Владимирович и наше руководство в целом говорит о многополярности и многофакторности событий. Кроме того, мне показалось, что наш президент очень хотел бы встретиться с руководством США, с Бараком Обамой и неформально решить судьбу Украины, разделить сферы влияния. Сам Путин этого не признаёт, но мне кажется, есть такое желание. Если такие переговоры состоятся, тогда Америка в наших глазах станет немного лучше. Однако настораживает именно то, что Обама держит паузу и ждет, что же будет дальше. И вот здесь большой вопрос. Либо мы сильно выиграем во всем этом кризисе, и время работает на нас. Либо ситуация сложнее, и США что-то знают и выжидают. То есть Барак Обама принципиально никаких переговоров с нами вести не хочет, сначала хочет обсуждать принадлежность Крыма. Вопрос, кому выгодно, что мы не разговариваем? Вот эта затянувшаяся пауза меня настораживает. К чему она приведет?

Председатель Общественной палаты города Иркутска Сергей Шишкин, напротив, считает, что президент произнес действительно очень важные вещи и его речь была исторической и более яркой, чем мюнхенская:

— Выступление президента мне понравилось. Многих слушателей, находившихся непосредственно в зале, я знаю лично. Мне было интересно наблюдать за лицами таких специалистов, как Эндрю Качинс из США, Александр Рар из Германии, Петр Дудкевич из Канады. Это не просто политологи, но специалисты, влияющие на позиции своих правительств по отношению к России. Это с одной стороны, а с другой мне было любопытно смотреть, поскольку некоторые фрагменты речи я уже слышал лично, когда в рамках ОНФ в апреле была прямая линия с президентом.

Мне кажется, это действительно историческая речь. В мире мало лидеров, которые могут говорить с такой степенью искренности, открытости и логичности, как Владимир Владимирович. Поэтому, выступление в Валдае на меня произвело, пожалуй, более глубокое впечатление, чем его мюнхенская речь. Степень вызовов и угроз сейчас несравнимо больше, чем это было семь лет назад. Напряжение между Россией и остальным миром выросло до запредельного. Теперь президент вынужден объяснять очевидные, аксиоматичные вещи многократно и просто. С моей точки зрения, такого рода объяснения по своей внутренней логике безупречны.

Потом, это очень личное выступление Путина. Он не просто экспонирует официальную точку зрения по дежурному вопросу. Видно, что он искренне верит в то, о чем говорит. Это подкупает. Я полностью согласен со всем, что он сказал, это полностью созвучно моим мыслям. Даже некоторые просторечные обороты в его речи уместны.

Судя по первым откликам на выступление Путина в западных СМИ, ничего хорошего в ближайшем будущем нас не ждет. Существует реальное напряжение между Россией и остальным миром. Но в первый ли это раз? Но самое главное, что наша точка зрения обоснованна. Самое главное — это не последствия, а твоя способность к объяснению своих поступков. У президента все под контролем, это для меня главный вывод. Угрозы и вызовы еще будут, и, может быть, мы не достигли степени «оранжевой тревоги» в наших отношениях с Западом. Но то, что позиция Путина пронизана верой в Россию, себя и справедливость заявленной точки зрения, – это главное. Значит, мы все преодолеем и, может, где-то, заставим Запад посмотреть на вещи нашими глазами.

По мнению политолога Сергея Шмидта, валдайскую речь президента и международно-политическую обстановку следует оценивать не с позиции морали и права, а с позиции политического реализма:

— Я не разглядел в этой речи какое-то особое историческое значение, потому что у меня осталось ощущение, что основные тезисы сказанного уже приходилось слышать. Я имею в виду не только мюнхенскую речь 2007 года, о которой многие вспомнили, но и выступление Путина по «крымскому вопросу» перед Федеральным собранием в марте этого года.

Все действительно в каком-то смысле начиналось с Мюнхена, но тогда Путин только критиковал сложившуюся систему международных отношений, он даже не высказывал намерений, тем более за Россией не числилось никаких совершенных проступков, нарушающих международное право. Валдайская речь — это озвучивание в новых формулировках прежних позиций, но в особой ситуации, когда страна наша уже не чиста перед международным правом и дело не только в Крыме и Донбассе. Уже был август 2008 года, когда Россия напомнила всему миру, и Грузии в первую очередь, что сила права — это ничто перед правом силы в международных отношениях. Можно говорить, что в России произошел ренессанс агрессивного империализма, можно говорить, что Россия хорошо усвоила американские уроки внешней политики. Это уже дело политического вкуса.

Лично я бы посоветовал всем комментаторам российской внешней политики в первую очередь попытаться не рассуждать о происходящем в правовых и моральных категориях. Подчеркну, чем быстрее мы заставим себя отказаться от правовых и моральных оценок того, что происходит, тем адекватнее мы будем оценивать происходящее. Почему? Что касается права, то мы, конечно же, нарушили имеющиеся нормы международного права, спорить с этим бессмысленно, но на нашей стороне известный и бесспорный аргумент — «не мы первые начали». Как гениально заметил один политолог, Россия нарушила монополию США на нарушение международного права. А раз так, то рассматривать ее поведение в логике «виноват кто-то один» — неправильно. Коротко говоря, с правовой точки зрения конфликт России и Запада можно признать неразрешимым, обе стороны «наломали дров». Можно бесконечно спорить, «кто виноват больше — тот, кто первый начал, или тот, кто натворил больше»,  чем многие и занимаются. Но, с моей точки зрения, этот спор непродуктивен.

Оценивать случившееся с моральной точки зрения также бессмысленно. Вот украинский президент Порошенко выбрал всем известную модель умиротворения «по-порошенковски». Она, мягко говоря, неоднозначна с моральной точки зрения. Тем не менее она не встретила осуждения на Западе. Кто нравственнее — нарушивший международное право, забравший кусок чужого государства, но не проливший при этом крови, или тот, кто ради сохранения своей территориальной целостности эту кровь пролил, да еще в таких чудовищных по меркам современности масштабах? Спорить можно долго, спор не окончится ничем и никогда. Поэтому с моральными оценками ситуации тоже можно завязывать, поскольку в них нет смысла.

Естественно, возникает вопрос: как случившееся оценивать? Оценивать это, на мой взгляд, можно только с позиций политического реализма. Смотреть, какие цели ставит российское руководство и в наших ли силах этих целей достичь. Цели, по сути, две, они хорошо известны со времен мюнхенской речи. Мы хотим равнопартнерства с Западом, хотим, чтобы наши западные партнеры, как их называет Путин, всегда учитывали мнение и интересы России в своих внешнеполитических действиях. Вторая цель никогда в открытую не декларировалась, но и она хорошо известна. Мы хотим, чтобы на всем пространстве бывшего СССР, кроме Прибалтики, слово России было решающим. Мы готовы советоваться в каких-то вопросах, но зона СНГ должна быть признана мировым сообществом зоной особых интересов России и, по сути, зоной ее лидерства. Таковы наши цели. Они внятны, понятны, и в принципе их можно признать не запредельными и вполне себе оправданными.

Но теперь мы подходим к самому главному — есть ли у России возможность всего этого добиться? Здесь возможны разные экспертные мнения. Я склоняюсь к тому, что мы поставили цели, которых достичь не можем. Мы вступили в противостояние, из которого выйти проигравшими у нас шансов больше, чем выйти победителями. Мы начали шагать не по ширине штанов. Слабости наши известны. Это сырьевой характер нашей экономики, это то, что не мы регулируем мировые финансы, это то, что мы имеем достаточно «гнилую» политическую и бизнес-элиту, а также то, что мы имеем общество, более склонное к потребительству, а не к жертвам во имя глобальных стратегических задач. Добавлю, что с точки зрения экономической географии наша экономика ориентирована на Европу (то есть на противника) и ни к какому повороту на Восток мы толком не готовы.

Так что надо отдавать себе отчет в том, что мы ввязались в очень серьезную международно-политическую игру с самыми непредсказуемыми последствиями.

В нашу пользу может сработать гипотетическая поддержка стран-партнеров по БРИКС, поддержка людей и обществ, которых раздражает лидерство Америки и которые увидели в Путине этакого «большого Уго Чавеса», ну и, может быть, персональная слабость западных лидеров. Скажем откровенно, на Западе сейчас нет лидеров калибра Рональда Рейгана и Маргарет Тэтчер. Я не сомневаюсь в том, что политики уровня Рейгана и Тэтчер нас бы давно уже поставили на колени. Не стоит сбрасывать со счетов и то, что лидерство США в современном мире не такое основательное, каким было во времена Клинтона или даже Буша. То есть какие-то крохи ресурсов для того, чтобы из этой ситуации выйти если не победителями, то не проигравшими, имеются. Но в целом у меня пессимистическое отношение к возможностям, которые в этом конфликте есть у России.

Таким образом, цели, которые ставит Путин во внешней политике, я бы признал понятными и даже оправданными. Можно признать, что они поддерживаются большинством населения России. Но надо понимать, что ресурсов для достижения этих целей у страны очень немного и внутренне в разворачивающемся конфликте с Западом следует готовиться если не к поражению и капитуляции, то к сдаче серьезных позиций.

ИА «Телеинформ»

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: