Монгольские гидростанции: в поисках общего языка

18 мая в актовом зале Иркутского научного центра СО РАН состоялся финальный раунд общественных консультаций по предварительному варианту технического задания «Региональной экологической оценки» и «Оценки воздействия на окружающую среду и социальных последствий» проектов Шурэнской ГЭС и регулирования стока реки Орхон на территории Монголии. Необходимость в проведении таких мероприятий обусловлена тем фактом, что реализация этих проектов (а также строительство ГЭС на реке Эгийн-Гол) неизбежно повлияет на объект Всемирного природного наследия озеро Байкал и охраняемую международной Рамсарской конвенцией (посвященной охране водно-болотных угодий) дельту реки Селенги.

Фото: Федеральная политехническая школа Лозанны (Швейцария)

12 альтернатив монгольским ГЭС

Слушания в Иркутске стали уже третьей по счету встречей жителей Иркутской области с инициаторами монгольских проектов и представителями Всемирного банка, который сегодня считается наиболее вероятным инвестором проектов. 16 мая состоялись слушания в Слюдянке, 17 мая — в поселке Еланцы, Ольхонского района. О том, что происходило на этих встречах, 18 мая в ходе небольшой пресс-конференции рассказали Елена Творогова (фонд «Возрождение земли Сибирской»), Сергей Шапхаев (Бурятское региональное объединение по Байкалу) и эксперт по устойчивому развитию гидроэнергетики Артур Алибеков.

Сергей Шапхаев, принимавший участие и в 10 слушаниях, состоявшихся в марте в Республике Бурятия, отметил, что монгольская сторона не сделала должных выводов из предыдущих мероприятий и не проводила предварительную работу с жителями Иркутской области.

— Они даже пытались говорить, что международный язык банковского общения английский, поэтому вот вам материалы на английском и дальше изучайте их как хотите. Мы им доказали, что по правилам Всемирного банка документы должны быть представлены на языке страны, которая проводит слушания, и на языке страны, в которой они проводятся. Поэтому будьте добры — на русском и монгольском. В итоге они так и сделали, но все равно части информации нет. Есть ведь два варианта лжи: когда вы прямо говорите неправду, и когда вы часть информации не разглашаете. Вот тут был второй вариант: они сделали уже некоторые оценки воздействия, но никому их не показывают, потому что в процессе, видимо, деньги украли и за несколько лет работы не сделали того, что должны были. Если они это покажут, то Всемирный банк кредит не даст и потребует вернуть то, что уже давали на предварительные исследования. Никто этого не хочет, конечно, — заявил Сергей Шапхаев.

Елена Творогова обратила внимание на другую сторону проблемы с монгольскими документами: авторы аккуратно обходят главную тему, ради которой затеваются проекты с ГЭС.

— Там ведь главная задача — обеспечение энергией и водой металлургической промышленности, проект MINIS именно об этом. После того, как вода будет использована, она ведь неизбежно загрязнится — и куда она пойдет? Об этом в документах ни слова, а она неизбежно останется там, в водосборной зоне Байкала. Никто не говорит о том, как ее будут очищать, где, к каким расходам это приведет. А ведь если учесть эти расходы, то весь проект станет нерентабельным, — заметила Елена Творогова.

Артур Алибеков акцентировал внимание на альтернативных вариантах развития энергетики Монголии, исключающих необходимость строительства ГЭС на важнейших притоках Селенги.

— Потребности Монголии можно понять: в их энергосистеме есть базовые мощности, но нет маневренных мощностей для регулирования диспропорции потребления, которая возникает в течение суток из-за неравномерности потребления. Кроме того, существует растущая потребность в водных ресурсах. Однако при этом, по моим подсчетам, есть не менее 12 вариантов, которые могут решить задачи развития Монголии, в том числе поставки электроэнергии из России, солнечные, ветряные станции, модернизация ТЭС, ГАЭС и другие варианты в части водоснабжения. В первую очередь, на мой взгляд, целесообразно рассматривать вариант строительства гидроаккумулирующих станций — это такая станция, которая имеет водохранилище, расположенное выше какого-нибудь водного объекта и на время спроса на электроэнергию вода из верхнего водохранилища через гидроагрегаты сбрасывается вниз, а когда спрос естественно падает — вода обратно закачивается в водохранилище в насосном режиме. У нас в России по такому принципу работает Загорская ГАЭС мощностью 1200 МВт — Монголии такой станции хватило бы с запасом, — поделился мнением Артур Алибеков.

Сергей Шапхаев дополнил картину альтернативных вариантов. Одна из наиболее очевидных альтернатив — если уж говорить только о проблеме энергоснабжения — состоит в том, чтобы увеличить пропускную способность ЛЭП из России в Монголию, а затем подключить эти ЛЭП не только к Гусиноозерской ГРЭС в Бурятии (как это сделано сейчас), но и к ГЭС Ангаро-Енисейского каскада. Один из вариантов допускает подключение к ГЭС в Иркутской области, другой — к Саяно-Шушенской ГЭС в Хакасии. Понимая, что эти варианты вполне реальны, собственник Гусиноозерской ГРЭС (компания «ИнтерРАО»), по информации представителей монгольского правительства, уже выразила готовность снизить стоимость киловатт-часа для Монголии. Российские СМИ пытались получить комментарий у представители компании, но эту информацию пока не подтверждают.

Планы Монголии, альтернативы российской науки

Председателем общественных консультаций в ИНЦ был избран академик Игорь Бычков. Открывая слушания, ученый напомнил о многолетнем двустороннем сотрудничестве между Монголией и Россией, а также между Монголией и Иркутской областью. Этой же линии поведения придерживались и все выступающие с монгольской стороны: уверений во взаимном уважении и благодарностей за сотрудничество было гораздо больше, чем конкретики по проектам. Лишь третий оратор в списке перешел к хоть каким-то фактам и сообщил, что энергетика Монголии страдает от двух проблем: она зависит от сотрудничества с соседями и не имеет «горячего» резерва для маневрирования при возникновении пиковых нагрузок. Отчасти представленные в Иркутске проекты должны решить и другие проблемы страны: обеспечить водоснабжение населения и промышленности в страдающих от недостатка воды районах — для этого планируется построить водопровод протяженностью более 700 км.

Особенно «порадовали» российских участников мероприятия требования к фирме или организации, которой монгольская сторона хотела бы поручить подготовку документов РЭО и ОВОС: международный опыт и опыт работы над энергетическими проектами сопоставимых размеров. Однако одного этого мало, контракт будет выставлен на конкурс и «кто победит, тот и победит». Тот факт, что фирма-победитель может не иметь никакого опыта работы на Байкале и Селенге никого, видимо, не смущает.

Когда от презентаций перешли к вопросам, Елена Творогова, являющаяся также членом Общественной палаты Иркутской области, попросила рассказать, каким было мнение общественности в Монголии. Выяснилось, что в стране были проведены семь раундов народных обсуждений, в ходе которых часть жителей страны — те, кто живет и работает в зоне затопления — высказывали опасения, а жители Гоби спрашивали, почему проект задерживается, и торопили со строительством ГЭС и водовода. Более того, по проекту Шурэнской ГЭС в Монголии запланированы повторные слушания по уточненному проекту. Представитель Российского социально-экологического союза Марина Рихванова попросила рассказать, где, кем и как определены пороговые значения воздействия на экосистему озера Байкал, о которых говорится в представленных монгольской стороной документах. Ответ был довольно странный: пороговые значения будут определены в документах Всемирного банка, причем непонятно кем и когда.

— Я вижу, что ответы идут уклончивые, — прокомментировал этот ответ Игорь Бычков.

Профессор Сергей Босхолов попросил рассказать об обходных сооружениях для идущей на нерест рыбы. Монгольская сторона заверила, что рыбоходы будут. Представитель Лимнологического института отметил, что в документах, представленных в Иркутске, сообщается о нескольких водохранилищах на Орхоне — в то же время все выступающие говорят всего об одном; объем водохранилища указан в тысячах кубометров — что сопоставимо с объемом бетона, который будет уложен в плотину. Трудности перевода привели к долгому спору о том, что имели в виду авторы документа: площадь или объем? Профессор Валерий Синюкович указал проектировщикам на грубую ошибку: если объем именно такой, какой записан в документах, то всего за сутки водохранилище будет сработано до дна и ГЭС придется остановить. Монгольским специалистам ничего не оставалось, как признать — российский ученый заметил то, что пропустили авторы и редакторы сборника документов.

Дружба дружбой, а киловатты врозь

Представители Иркутского научного центра указали монгольским гостям на грубую ошибку в подходе к проектам: в состав группы, занимавшейся предварительной подготовкой, не были включены ни эпидемиологи, ни специалисты по качеству воды. Не смогли монголы объяснить и заявления о том, что их ГЭС спасет Улан-Удэ от наводнений: «Может быть и получится, может быть и спасет»... Также неуверенно и коротко монгольские специалисты отвечали на все остальные вопросы — о сейсмичности районов строительства, о рассмотрении альтернативных вариантов, о сотрудничестве с российской стороной в рамках двусторонней комиссии под руководством министра природных ресурсов РФ Сергея Донского.

В какой-то момент российские участники встречи предложили прекратить задавать вопросы, потому что ученым — некоторые из которых работали над этими же проектами в советское время по соглашению с монгольской стороной и прекрасно знают тему — все было предельно понятно. Игорь Бычков отказался от этого предложения, пояснив, что для того и собирались, чтобы каждый мог высказаться и неясностей не оставалось. Сразу же после этого монгольские представители не смогли сказать ничего конкретного о том, кто, как и по каким методикам будет изучать вечную проблему всех водохранилищ — размывание берегов при заполнении и сезонной сработке водохранилищ. На вопрос, как строительство ГЭС в Монголии повлияет на работу ГЭС на Ангаре, последовал краткий и четкий ответ: вернемся к этой теме через два года, когда будут проведены работы по РЭО и ОВОС, а в техническое задание на эти работы вопрос уже вписан.

Заместитель министра природных ресурсов Иркутской области Нина Абаринова задала монгольской стороне и представителям Всемирного банка самый, вероятно, неприятный вопрос: как будет производиться оценка социальных последствий? Монгольские эксперты пообещали единый документ для Монголии и России.

— Мы не можем с этим согласиться, — заявила Абаринова, — потому что последствия для граждан Монголии, жителей Бурятии и Иркутской области будут совершенно разные.

Нина Абаринова еще раз смогла поставить в тупик монгольскую сторону, напомнив, что в документах прописано проведение «полевых исследований» — но осталось всего два года, за это время нельзя накопить «многолетние данные», без которых проект нельзя считать полностью проработанным. Монгольские представители с большим трудом согласились: часть данных по многолетним наблюдениям за бассейном Селенги придется запрашивать в научных учреждениях России.

По итогам встречи, сообщил Игорь Бычков, будет составлен итоговый протокол, который подпишут председатель и секретарь слушаний, а затем документ передадут монгольской стороне. Все участники встречи и даже те граждане Российской Федерации, кто следил за событиями вокруг проектов издалека, могут написать свои замечания и отправить их инициаторам слушаний — документы и адреса есть на сайте Иркутского научного центра СО РАН. На протяжении предстоящих двух лет Монголии нужно будет убедить Всемирный банк или другого потенциального инвестора в том, что реакция жителей Иркутской области и Республики Бурятия позволяет начать работы над РЭО и ОВОС; затем нужно будет провести весь комплекс исследований и после этого снова проводить слушания — уже по результатам проделанной работы.

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: