В экономике Иркутской области продолжается спад

А утверждения Сергея Ерощенко и его подчиненных о подъеме расходятся с действительностью

Чем хуже ситуация в экономике, тем смелее и хитрее манипуляции областной власти. Тем более что крылатые слова Марка Твена «Есть ложь, наглая ложь и статистика» многократно подтверждены практикой. К месту и сталинский афоризм: «Не важно, как проголосуют, важно, как подсчитают». Разве что выборы меняем на экономику: «не важно, сколько произведут...». Хотя грядущие выборы тут тоже играют свою роль, добавляя манипуляторам смелости и вдохновения.

Тональность в манипулировании цифрами задал сам глава региона. Уже на предпоследней встрече с президентом Владимиром Путиным 26 декабря 2014 года иркутский губернатор весьма смело, если не сказать резче, обращался с цифрами. Так, по его словам, валовой региональный продукт (ВРП) увеличился в 2014 году с 781 млрд до 831 млрд рублей, то есть на 50 млрд рублей, или на 7 процентов в сравнении с 2013 годом. Видимо, Сергей Ерощенко не случайно приводит не физические объемы производства, а их стоимость, так как она, согласно правилам Федеральной службы государственной статистики (Росстат), измеряется в текущих ценах (абсолютных цифрах), то есть БЕЗ учета инфляции.

По официальным — то есть, будем откровенны, несколько заниженным — данным Росстата, инфляция за 2014 год составила 11,4 процента. Итак, следим за руками: без учета инфляции ВРП Иркутской области вырос на 7 процентов, а с учетом инфляции в 11 с лишним процентов... правильно, уменьшился. Причем если сравнить 2013 год с 2012-м, то сейчас ситуация хуже: в 2013-м прирост ВРП Иркутской области составил в сравнении с 2012-м около 5 процентов (с 744 до 781 млрд рублей), но зато годовая инфляция-2013 была намного ниже, чем в 2014 году, — всего 6,5 процента.

Правда, экономическая статистика в подобных случаях часто использует не показатель инфляции, а так называемый коэффициент-дефлятор. Не будем вдаваться в тонкости (что да почему), отметим лишь, что для 2014 года Министерство экономического развития РФ установило этот коэффициент на уровне 6,6 процента (с разбивкой по кварталам — то выше, то ниже), то есть, как обычно, несколько ниже официального показателя инфляции. Но если вычесть из абсолютной стоимости произведенного ВРП, якобы возросшего на 7 процентов, не 11,4 процента (уровень инфляции), а 6,6 процента (установленный коэффициент-дефлятор), то все равно получается экономический застой, а не подъем.

Так что если быть честным, то иркутский губернатор должен был рапортовать президенту не о семипроцентном росте ВРП, а максимум о том, что регион скатывается в кризис и производство сокращается не так уж быстро, как могло быть. Примерно в среднероссийском темпе (даже чуть быстрее, то есть хуже). Но со столь мощной экономической базой, как в Прибайкалье, могло быть и лучше. Хвастаться решительно нечем.

Однако слова губернатора, похоже, стали сигналом для подчиненных. И, как говорится, пошла писать губерния. Совсем свежий пример — общение исполняющего обязанности министра экономического развития Иркутской области Руслана Кима с депутатами Законодательного собрания накануне отчета правительства, запланированного на очередную сессию ЗС 25 июня. Руслан Ким сообщил, например, что валовой региональный продукт, по данным его ведомства, в прошлом году вырос на 5 процентов и превысил 830 млрд рублей. К концу этого года он должен достигнуть 900 млрд.

Тут уместны сразу два уточнения. Во-первых, 7 процентов (слова Сергея Ерощенко) уменьшились до 5 процентов (пояснение Руслана Кима). А значит, с учетом необходимых поправок, очевиден все же спад в экономике Иркутской области по итогам 2014 года. И уж 3 процента роста промышленного производства¸ заявленные и. о. министра, превращаются в спад уже уверенный. Удивительно, что почти все депутаты глотают «информацию от Кима», не поперхнувшись, не подавившись и не усомнившись...

Во-вторых, и. о. министра, по существу, сообщил о спаде, кризисе не только в прошлом и настоящем, но и в будущем. Судите сами: ВРП, по министерскому прогнозу, должен вырасти в 2015 году до 900 млрд рублей пор сравнению с 830 млрд в 2014-м, то есть примерно на 8 процентов. Вычитаем коэффициент-дефлятор (9,6 процента, а в конце года, может, и больше) и получаем почти двухпроцентную рецессию, обещанную Кимом. А ведь его слова преподносятся чуть ли не как успех, как победа...

Не забудем, что при такой динамике валового регионального продукта сокращение промышленного производства в Иркутской области по итогам 2015 года наверняка перешагнет трехпроцентный уровень. Но и тут депутаты спокойны. А что волноваться — было же 830 млрд, а станет 900...

Теперь о показателях минувшего периода 2015 года (кстати, в первом квартале Росстат установил коэффициент-дефлятор при исчислении валового продукта уже на уровне 9,6 процента, так что у манипуляторов прибавилось забот). Сторонники врио губернатора трактуют в пользу экономического подъема следующую информацию, которую неделю назад опубликовал Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Иркутской области (Иркутскстат): «В январе—мае т. г. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года промышленное производство в Иркутской области выросло на 4,9 процента. Добыча полезных ископаемых увеличилась на 12,7 процента, в том числе топливно-энергетических — на 17,4 процента. При этом добыча металлических руд сократилась на 6,2 процента.

В производстве и распределении электроэнергии, газа и воды индекс производства составил 99,4 процента, в обрабатывающих производствах — 99,8 процента.

Наибольшее снижение допущено в производстве готовых металлических изделий (на 41 процент к январю—маю 2014 г.). На 15–20 процентов сократился выпуск продукции текстильного и швейного, кожевенно-обувного производства, прочих неметаллических минеральных продуктов, машин и оборудования, электрооборудования. Производство нефтепродуктов снизилось на 12 процентов.

В ряде обрабатывающих производств отмечается рост: в деревообработке — на 4 процента, в целлюлозно-бумажном производстве (включая издательскую и полиграфическую деятельность) — на 11 процентов, в металлургическом производстве — на 17 процентов, в производстве мебели и прочей продукции — в 1,6 раза».

Из текста непонятно главное: а как считали? В физическом объеме произведенной продукции (литры, штуки, килограммы, тонны и т. д.) или в денежном выражении (стоимость в рублях), и если второе, то опять же учитывалась ли инфляция-дефляция? Нам просто сообщают «производство увеличено на столько-то процентов», «отмечен рост» и т. п.

Попытки уточнить ситуацию у сотрудников Иркутскстата не увенчались успехом. Нам было сказано, что методика определения таких показателей столь сложна, что нам вряд ли удастся ее понять. Таким образом, непонятно и основное: а насколько вообще отражает столь хитромудрая методика истинное положение дел? Или она призвана как раз запутать, закамуфлировать реальную информацию?

Не прояснила ситуацию и таблица действительно физических объемов производства по отдельным отраслям и видам продукции за январь—май 2015 года, которую тоже опубликовал Иркутскстат. Во-первых, разрозненные и фрагментарные цифры там не сведены к единому знаменателю. Во-вторых, во многих случаях все же показана рецессия физических объемов производства по сравнению с этим же периодом 2014 года: молока — на 3 процента, колбасных изделий — на 5 процентов, сливочного масла — на 14 процентов, железобетонных конструкций — на 23 процента, безалкогольных напитков — на 29 процентов, пива — на 36 процентов. Такие цифры означают, что падение покупательной способности населения дополняется вытеснением с рынков продукции местных производителей за счет увеличения объемов привозной, из других регионов. А раз иркутский производитель проигрывает в линейке «цена — качество», значит, сокращается производство, а с ним — налоговые поступления в областной и местный бюджеты, а также уровень занятости населения. И так — по цепочке...

Да, физические объемы производства некоторых видов продукции заметно возросли. К примеру, муки — почти на 40 процентов, кондитерских изделий — на 17, мяса птицы и минеральной воды — почти на 8 процентов. Но это скорее приятные исключения из невеселого правила.

Наконец, из справочной литературы следует, что индекс промышленного производства — это как раз оно самое: показатель, обычно измеряемый в абсолютном денежном выражении, без учета инфляции. То есть произвели вы кирпичей в прошлом году на миллион рублей, а в нынешнем — на 1,2 млн, вот и считается, что добились роста в 20 процентов. А ведь и рубль уже не тот, и цены... Так что кирпичей, скорее всего, не произведено больше, чем год назад. Поэтому, кстати, нередко бывает, особенно в период резкой девальвации национальной валюты, что уменьшение физических объемов (экономический спад) соседствует с ростом индекса промышленного производства.

Есть еще очень важные, хотя и непрямые показатели в отношении объема валового регионального продукта или промышленного производства. Так сказать, косвенные улики в пользу экономического роста или, напротив, спада, рецессии. Это, например, объем покупок, которые совершило население за тот или иной период. Тот же Иркутскстат сообщает, что в Прибайкалье за период с января по май 2015 года продано товаров на сумму 117,9 млрд рублей, что на 7 процентов меньше, чем за аналогичный период прошлого года. Как отмечает Иркутскстат, из-за снижения реальной заработной платы население воздерживается от каких-то покупок, чаще — от непродовольственных товаров, продажа которых снизилась на 8,8 процента, а продажа пищевых продуктов, включая напитки, и табачных изделий снизилась на 4,8 процента. Объем оказанных услуг сервиса сократился в денежном выражении на 5 процентов.

Добавим от себя, что физический объем покупок сократился еще больше, так как Иркутскстат оперирует денежной массой в абсолютном выражении, без учета инфляции. Добавляем уже упомянутые 11,4 процента и выходим на годовой показатель сокращения покупок под 20 процентов, а по некоторым группам товаров — еще внушительнее. Кстати, 20 процентов падения вполне соответствуют личным, визуальным наблюдениям многих из наших читателей. И это не паника (паникеры заявляют о куда большем провале), а вполне умеренная оценка.

Задумаемся: а может ли вообще существовать промышленный рост и увеличение ВРП, о которых рапортуют Сергей Ерощенко и его подчиненные, в условиях снижения реальной заработной платы и покупательной способности населения? Ответ очевиден — две параллельные, взаимно противоречащие реальности невозможны. В конце концов, в условиях рыночной экономики производится то, что находит спрос. Поэтому или производится то, что не нужно (но это вряд ли), или врио губернатора и его команда опять лукавят, а экономического роста нет и в помине.

Кстати, спутники падения реальных доходов и покупательского спроса тут как тут. В 2014 году нарастала сумма просроченной задолженности жителей Иркутской области по потребительским кредитам. Прибайкалье оказалась в первой десятке регионов России по наиболее неблагоприятному соотношению кредиторской задолженности к уровню средней зарплаты, и в первой тройке — по объему просроченной задолженности физических лиц по потребительским кредитам в расчете на душу населения. Правда, ситуация по выплате задолженности чуть улучшилась в первые месяцы 2015-го, но, к примеру, падение уровня средней заработной платы по региону продолжалось (в январе-апреле — на 9,2 процента с учетом инфляции в сравнении с таким же периодом прошлого года). В наличии и такой симптом кризиса, как нарастание долгов населения по оплате услуг ЖКХ.

Другой показатель, обязательно коррелирующий с экономическим подъемом или спадом, с ростом или сокращением промышленного производства, — объем грузовых перевозок на железной дороге. И тут ситуация настораживает, хотя и в не такой степени, как в сфере продаж. На станциях Восточно-Сибирской железной дороги, как сообщает служба корпоративных коммуникаций ВСЖД, за период с января по май 2015 года погружено и перевезено различных грузов на 0,6 процента ниже аналогичного показателя прошлого года в физическом объеме (тонны). При этом погрузка нефтяных грузов за пять месяцев уменьшилась на 14,6 процента, железной руды — на 19,5 процента, продукции предприятий лесного комплекса — на 1,5, строительных грузов — на 41,7 процента, промышленного сырья — на 25,5 процента и химикатов — на 18,7 процента.

Вместе с тем с начала 2015 года наблюдалось увеличение погрузки каменного угля, прирост которой к аналогичному показателю прошлого года достиг 21,3 процента. Некоторый рост продемонстрировал показатель погрузки грузов в контейнерах — на 8,7 процента. Погрузка цветных металлов за пять месяцев 2015 увеличилась на 7 процентов, а погрузка бумаги возросла на 9,2 процента.

Суммируя сказанное, по грузовым перевозкам ситуация в первой половине 2015 года не то чтобы «полный швах», но уж и никак не «уверенное развитие с нарастающим итогом», о котором рассказывают врио-губернаторские пропагандисты. Правда, чуть раньше было действительно резкое падение: в 2014 году ВСЖД перевезла 145,5 млн тонн грузов, что почти на 12 процентов меньше, чем в 2013-м (тогда было 164 млн тонн). Так что сейчас происходит замедление большого спада, но, конечно, не рост.

Среди сопутствующих показателей — объем выбросов вредных веществ в атмосферу, львиную долю которого дают индустриальные гиганты. Здесь приводимые данные касаются 2014 года, когда впервые за несколько лет объем выбросов на территории Иркутской области не увеличился, а на 7 процентов сократился. Фрагментарная информация по начальному периоду говорит о продолжении такого сокращения. Можно, конечно, порадоваться за улучшение экологической обстановки, но давайте зададимся вопросом: разве в 2014 году в региональной промышленности произошло настолько значительное продвижение экологически чистых технологий производства, что удалось переломить неблагоприятную тенденцию? Нет, такой революции не было — многие предприятия заботились об охране окружающей среды. Кое-какие позитивные подвижки были достигнуты, но о большом продвижении речи нет. Не снимает проблемы и закрытие в конце 2013 года Байкальского ЦБК — в последние годы он давал менее 0,5 процента регионального объема выбросов загрязняющих веществ в атмосферу.

Значит... Значит, единственным убедительным объяснением уменьшения объемов вредных выбросов является сокращение всего производства. То есть опять же экономическая рецессия.

Наконец, для разминки: вызывает тревогу, что 2014 году в Иркутской области на 7 процентов уменьшилось производство электроэнергии. Тоже красноречивый показатель, особенно если учесть, что крупнейший производитель — ОАО «Иркутскэнерго» — сократил выработку с 55,4 до 53,9 млрд кВт/ч, то есть менее чем на 3 процента. Население региона вообще потребляет не более 5 процентов всего объема электроэнергии, так что на эти процессы серьезно не влияет. Следовательно... Следовательно, сокращение энергопотребления произошло, прежде всего, за счет автономных (в смысле — не входящих в систему «Иркутскэнерго») энергомощностей, обеспечивающих работу того или иного предприятия. Закрытие таких объектов (или сокращение объемов их работы), как правило, связано с закрытием основного производства, которое они обслуживают. То есть опять упираемся в реальность экономического спада и кризиса.

Добавить сюда бюджетный дефицит — превышение расходов над доходами — в 12,5 процента и, как следствие, существенный — за годы губернаторства Сергея Ерощенко четырехкратный — рост государственного долга, когда дефицит покрывается за счет банковских кредитов. При этом крупные компании заявили о переплате в областной бюджет 7 миллиардов рублей по налогу на прибыль в 2014 году. Эту переплату бюджет должен будет вернуть, что может привести к сокращению целого ряда программ. Для сравнения: при предыдущем губернаторе областной бюджет был профицитным, а государственный долг сократился почти в пять раз...

Юрий Пронин, «Байкальские вести»

ИА «Альтаир» присутствует в самых популярных соцсетях.
Присоединяйтесь к нам:
Telegram
Одноклассники
Вконтакте

Поделитесь новостью с друзьями: